Трасса огромного моста. Длинного. Такого длинного, что совсем не видно, куда все едут.
По обочине идет человек.
Человека больше не интересует трасса, ему никуда не надо, просто нужно идти, просто такие правила.
Такие правила, что куда-то нужно идти.
Впрочем, можно не идти.
Можно кинуться под колеса бегущих машин, можно кинуться с моста.
Это правила позволяют.
Но человек не хочет этого сам.
Такие настройки, в которые человек не может вмешиваться.
В руках у человека бутылка коньяка.
"Арарат". Семилетний.
Человек время от времени из пьет горлышка, человек поёт песни, которые слышат проезжающие, они иногда говорят ему "хей!". И машут руками.
Когда-то человек тоже ехал по трассе.
Поэтому он говорит "хей!", улыбается и машет в ответ. Он понимает людей, которые едут по трассе.
Он понимает этих людей и ему немного жаль, что он больше не едет по трассе. Жаль совсем чуть-чуть.
Потому что это его выбор, выбор больше не ехать.
Потому что он не едет по трассе оттого, что знает, что трасса никуда не ведет и никогда не закончится.
Поэтому его "хей!" слабое и даже какое-то тщедушное.
Его "хей!" гораздо слабее их "хей!".
Тех, кто едет по трассе.
Слоган всего этого "Движение, это жизнь".
Человек понимает, что нужно поднять над собой этот транспарант, чтобы всё имело хоть какой-то смысл.
Человек достает из-за пазухи бумагу, пишет этот слоган, смотрит на него.
Потом комкает, выбрасывает на трассу.
По слогану едут машины. Бумага комкается, через какое то время слоган не узнать, он грязный и рваный.
Человек продолжает идти. Он пьет из горлышка свой семилетний "Арарат".
Потом поет.
Кто-то из проезжающих слышит его песню, высовывается из окна и говорит человеку "хей!".
Он слабо поднимает руку, а потом ещё слабее говорит "хей!" в ответ.
Человек идёт дальше.
