Турнир (окончание)
1.
Я вошел в свой номер минут за пять до начала второго тура.
Подошел к столу, осмотрел его. Там, среди моих бумажек из рюкзака, действительно лежала бумага с программой пребывания. Видимо тогда, когда я был озабочен телефоном и рылся в его поисках, я попросту завалил эту програмку своими вещами. Тем более что выглядела она как спам, который я обычно не глядя выбрасываю из почтового ящика.
Последних полтора часа все провели за столом в уже ничего не значащих беседах.
Ели, пили и чесали языками. Что-что, а это мы научились хорошо делать в Парке. Паша убеждал Олега в том, что идеи марксизма –ленинизма не стоит распространять среди рабочих завода, Олег вяло отбрехивался- им обоим было понятно, что увлечение этими идеями у Олега не было чем-то серъезным, Чемпион просто так развлекался. Олег работал наладчиком оборудования на каком-то предприятии, которое являлось, по моим подозрениям, тяжелым наследием советского прошлого. Со слов Олега, трудились там, в самом лучшем случае, половину рабочего времени, бухали прямо на рабочих местах, а на проходной забирали только, если пролетарий совсем уж не держался на ногах. Большую часть рабочих своего цеха Олег втянул в шахматное движение. Играл он почти со всеми там без ферзя, но и это помогало не всегда. Пролетарии порой норовили сбивать свои собственные фигуры, нередко ходили пешками назад или перепрыгивали слоном через коня.
Потом кто-то за столом, кажется Фарид, предложил принести ноутбуки и играть прямо здесь, чтобы избежать каких-то спорных ситуаций. Но, как оказалось, если вынести ноут даже в коридор, он просто отключал экран.
Ещё потом у кого-то возник резонный вопрос- а что, если Павлик ошибается?
И баллы начисляются инопланетянином по какой-то другой системе?
Пошумели с этим, попробовали выдвинуть ещё какие-то версии происходящего. Попробовали использовать простые параметры партии — время, число ходов той или иной фигурой, предпочтения в стратегии. Через сколько ходов была объявлена победа? Выдвигались также такие теории о том, что, может быть, инопланетянин оценивал красоту партии? Может быть, он мечтал о партиях, где все было неалгоритмизируемо, сложно, красиво? Однако было ясно, что все эти версии были хилыми и нежизнеспособными.
В итоге сошлись на том, что в если даже инопланетянин начисляет баллы по какой-то другой системе, то никто ничего не потеряет. Все равно в итоге более сильные получат свой выигрышь.
Минут уже за десять до начала второго тура, народ стал расходиться. Мы с Марго выходили почти последними.
- Как думаешь, Фарид прорюхал систему начисления баллов, когда Грибника обыгрывал? – спросил я. Я недолюбливал Фарида. Он один из всего Парка со мной не здоровался- по причинам, мне не понятным.
- Да вряд ли,- ответила Маргарита.
- Ну он сообразительный,- сказал на это я. - Вполне мог и догадаться.
- Да ладно тебе, - сказала дочь. – Какая уже теперь разница.
Действительно, сейчас разницы не было никакой. Кроме той, что у нас могло быть полтора балла вместо той половины, что заработала Марго.
Ноутбук стоял там же, где я его бросил, на кровати. Он тренькнул - и почему-то только сейчас до меня дошло, что сейчас вызвать к доске запросто могут и меня. Сердце заколотилось. Я услышал, как щелкнула замком закрывающаяся дверь.
Нет. Вызвали не меня. Сейчас играли Олег и Немая.
Никто не знал, какое у Немой имя и никто не знал, сколько ей лет. Выглядела она лет на 20-25. Однажды её притащил в Парк Миша- то ли в компании какого-то француза, то ли итальянца и ещё одной девушки. Миша нам всем хвастал, что научит Немую говорить. И даже предпринимал какие-то такие попытки. Не подкалывая, а совершенно искренне. Миша говорил, что Немой просто жизненно необходимо научиться говорить. В противном случае она или сопьется или сблядуется.
Немой понравилось в Парке, с ней там обращались достаточно бережно. Может быть потому, что всем в Парке было совершенно очевидно, что это очень несчастный человек. Немая была достаточно привлекательна и тянуло её, кажется, не к таким же обездоленным, как она, а только к полноценным людям. Миша говорил, что произошел там какой-то рамс у неё со своей тусовкой и теперь ей туда дороги не было. И вот завис этот человек между двумя общностями- ни там, ни там она не была своей.
Раунд пять, объявил мне ноутбук и внезапно , в отличии от предыдущих раундов заговорил голосом Азагизата.
- Снова здравствуйте, дорогие друзья. Напомню, что вам осталось всего четыре раунда, чтобы набрать 2,5 очка. Я буду очень рад, если это случится.
Ударил гонг.
- Итак, приз пятого раунда, - объявил Азагизат. – Здоровье.
Я охнул. Это было что-то новенькое. И что-то, что, кажется, рушило все наши планы.
- После того, как будет объявлен победитель этой встречи, - продолжил инопланетянин. - Его обследуют мои машины и излечат от всех болезней и недугов, которые у него есть на данный момент. Наша медицина способна восстанавливать любые человеческие органы и ткани. Восстанавливать утраченные или не приобретенные при рождении функции, такие как речь, зрение, слух или обоняние. Я дам вам такое определение- человек который выиграет этот раунд, завтра выйдет отсюда с телом полноценного новорожденного.
«Вот те нате,» - подумал я.
Поиграли.
Я понял, насколько мы все сели в лужу со своим планом.
Конечно же, теперь Олег не мог дать выиграть Немой, а потом забрать свой приз.
И в первые секунды после объявления Азагизата мне показалось, что всё пошло прахом.
Какой дурак откажется получить себе фактически новое тело? Я бы не отказался точно. Мне было 42 года и я чувствовал, что организм мой уже списан с гарантии. Болело уже почти каждый день то там, то сям. Болело не сильно, точно не катастрофично, но беспокойства доставляло массу. Не буду останавливаться в подробностях на этих малоинтересных фактах, просто скажу, что сейчас моё здоровье занимало мои мысли очень уж часто. Это жутко мешало жить и доставляло огромный дискомфорт. Процессор был загружен порой этими проблемами настолько, что ничего другого делать я просто не мог. Не хватало ресурсов. Мысли мои были заняты только этой пока не самой обременительной болью, а также тревогой о том, что же меня такое ждет в будущем.
В общем, дела наши, мне показалось, были совсем плохи.
Однако немая походила, Олег ответил, потом Немая сделала совершенно глупый ход ферзем- играла она очень плохо а он, Олег, сейчас просто не ходил в ответ.
Минуты тянулись невыносимо медленно.
А Олег всё не ходил.
Когда на табло у Олега оставалось пять минут, у меня шевельнулась мысль, что Олег не собирается ходить вовсе. Впрочем, он мог таким образом давать Немой гандикап по времени. Но время шло и шло, я не мог поверить своим глазам, но вот оно закончилось- и счет стал 1-0 в пользу Немой.
Я выдохнул. Достал сигареты, закурил. Немой нужно было выиграть ещё две партии. Выдержит ли Олег?
Впрочем, внезапно я понял, что ставлю Олега на своё место совершенно зря. На здоровье своё Олег никогда не жаловался. Нигде у него ещё ничего, вроде бы, не болело. Впрочем, у меня в тридцать три тоже ещё ничего не болело. И неизвестно, как бы я себя повел в свои тридцать три. Может быть, тоже отдал бы этот балл. Вот только если мы ошиблись… И если этот бал все равно уйдет «против человечества»…
Вторую и третью партии Олег просидел точно также без ходов. Потом за буквально считанные минуты взял четвертую и пятую. Счет стал 2-3 в пользу Немой.
Экран традиционно погас, потом зажегся и сообщил всем нам о том, что балл засчитывается человечеству. Я протяжно выдохнул со словом «еееееее». Было очень похоже, что мы были на верном пути.
- Спасибо, Олег, - внезапно сказал из динамиков женский голос.
Я вдруг с какой-то пронзительной остротой понял, что это был голос Немой.
Голос, которого мы никогда не слышали. Конечно, что-то она иногда мычала, но вот слов- слов Немая не произносила никогда. Потом я догадался, что это Азагизат, скорее всего смодулировал её голос- ну не мог же он, в самом деле, вылечить Немую за секунды.
И тут я вдуг проникся каким-то теплом к Азагизату.
Кажется, он всем давал нам понять, что мы на верном пути. Но тут же я со страхом подумал, что ещё нас ждет три раунда. И если в каждом раунде Азагизат будет разыгрывать здоровье…
Компьютер тренькнул, приглашая меня к шестому раунду и Азагизат произнёс:
- Поздравляю с первой победой, земляне, - сказал он. – Раунд шестой. Приз шестого раунда- Мечта. Самая сокровенная, самая затаенная. Самая искренняя. Победитель получит её исполнение в самом ближайшем будущем. Желаю удачи.
Моё сердце снова бешенно заколотилось. В мыслях кубарем завертелся вопрос - а какая у меня самая зататенная, самая заветная, самая искренняя мечта? Ответ пришел сразу- стать писателем. Я мечтал об этом страстно, люто, бешенно. Я многое в своей жизни отдал и от многого отказался, чтобы воплотить свою мечту в реальность. Но я так ничего и не добился. То есть нельзя сказать, чтоб совсем уж ничего. Я написал три романа, с десяток рассказов. Выпустил несколько книг. Может быть, неплохих. Наверняка даже- неплохих. Но даже для уровня белорусского писателя я никак не дотягивал. Меня как писателя знало человек сто. Ну, может быть, двести. Можно ли считать себя писателем, если имеешь 200 человек читателей? Нет, я думаю нет.
Но к доске снова вызвали не меня.
Сейчас там светились фотографии Миши и Математика.
У меня, в общем-то, отлегло.
Если бы с Математиком играл я совершенно неясно, смог ли бы я отдать ему свою мечту. Математик был последним из тех оставшихся участников турнира, кого я мог обыграть- и обыграл бы, скорее всего. И хорошо, что ничего решать мне не было нужно за себя, можно было расслабиться и просто смотреть за матчем.
Решать сейчас нужно было Мише. Это ведь он мечтал стать чемпионом мира по шахматам. Может быть- все же в шутку? Ну не мог он не понимать разницу уровней- свою и ведущих гроссмейстеров. Каким бы Гением Миша не был. Ведь Гением он был у нас, в Парке. Но тем не менее, эта шутка сейчас вполне могла стать явью. Впрочем, как он там говорил, Азагизат? Самая сокровенная? Самая искренняя мечта? А здесь большой вопрос. Была ли эта мечта сокровенной для Миши.
Игра началась и Миша первую партию уверенно выиграл. Это было по делу, но я сидел и не мог вспомнить, о чем же таком искренне, бешенно и страстно мог мечтать Математик. И только к середине второй партии вспомнил.
О Математике я знал, что он едва ли не единственный во всей собравшейся компании был женат. Да и то- несчастливо. Жена у Математика была бесплодной. А он безумно хотел детей. Однажды пьяный Математик проболтался об этом в Павильоне. Миша тогда спросил его- а чего не бросишь её? Найди другую, заведи детей с ней. А потому, Миша, что я люблю свою жену, - ответил Математик. И он действительно любил её так, что просто не представлял себе никого другого рядом. Детей они хотели настолько, что вложили в здоровье жены какие-то страшные миллионы, влезли при этом в долги, объехали всех колдунов, шаманов и шарлатанов, испробовали все методы, которые были известны. Но нет, не помогло ничего.
Усыновить кого-то им тоже не давали- у Математика за плечами был небольшой срок. Получил он его по молодости за мошенничество, однако в этом случае не важно было- когда, за что…
Вот она- мечта. О которой Миша знал наверняка. Не мог не знать. Но тут я подумал, что этот пьяница, Гений, запросто мог забыть этот факт.
Вторая партия тоже кончилась победой Миши.
Наши шансы на победу таяли.
Внезапно из динамиков ноутбука донесся звук плачущего младенца.
Сначала я не понял, что происходит.
А когда понял, снова проникся теплотой к Азагизату. Инопланетянин проверял – помнит ли Миша о мечте Математика? Видимо, пока мы спали, он просканировал память каждого из нас- ему ведь нужно было сводить на основании чего-то пары соперников. Но у Азагизата, как и меня, не было уверенности, что Миша помнит про мечту Математика.
И, кажется, правильно.
Потому что оставшихся три партии Миша проиграл.
Экран снова погас. И снова загорелся- счет на нем теперь был 3,5 на 2,5 балла. Я заорал «еееее!» и услышал, как в соседних номерах тоже кто-то ликовал.
- Седьмой раунд, - сказал Азагизат после традиционной паузы. – В нем разыгрывается Любовь. Победитель получит свой Идеал женщины. Он будет любить её, она будет любить его. Они создадут семью и проживут в гармонии между собой до конца жизни. Го.
Пока экран давал паузу до демонстрации фотографий соперников, я примерял этот комзол на себя. По всему выходило, что меня сейчас не вызовут. Я уже пару лет как смирился с тем, что никакого такого идеала не встречу, даже если он где-то есть. Слишком многого я, кажется, хотел от женщины. Да и гормон уже не играл- я успел размножиться, успел пожить с разными женщинами. Любовь, кажется, мне уже была не нужна.
К моему облегчению, так и вышло.
На арену выходили биться Вадим и Тамерлан.
Было совершенно очевидно, что Тамерлан сильнее.
И было точно также очевидно, что то, что называется «Любовь» гораздо нужнее было Вадиму.
Тамелан был совсем молодым- лет было ему, пожалуй, что –то вокруг 25ти. И все его любви ещё ждали его на длинной дороге игры гармонов и разнообразия розовых очков, которые дарили эти гармоны. Поезд же Вадим убывал, давая последние, протяжные предупреждающие гудки. Вадиму было уже 39. И, как по крайней мере казалось мне, он хотел и стремился создать семью, он пытался заводить отношения, однако от природы был очень стеснительный с девушками, очень робкий. Не доминантный. Не самец. И постоянно ему доставались девки властные, авторитарные, которые стремились своего мужика запихать под каблук. А на это Вадим пойти никак не мог- потому что он по сути своей не был подкаблучником, просто в общении с девушками и женщинами была где-то травма юности, я уж конечно же не знаю, какая. Но после этой травмы Вадим не умел быть властелином и черным повелителем, не умел быть мачо и ведущим, а не ведомым в отношениях. Не знаю, знал ли все это Тамерлан- мне кажется, что точно подозревал. Ну и потом, туркмен прекрасно знал, что он сильнее Вадима. А ещё Хаджи очевидно видел, что метод, который придумал Павлик- он работал. По предыдущим двум партиям видел. Не мог не видеть.
Однако хищный Тамерлан сразу повел два ноль. В третьей партии Вадим вроде бы уперся, вроде бы даже был близок к победе, но когда сработала одна минута и часы окрасились красным не выдержал, сдал и эту партию. Тем более, что у Хаджи на часах ещё было больше пяти минут- Тамерлан играл очень быстро, в Парке в «буллете» ему не было равных.
Затем Хаджи , кажется, пустился на хитрость. Он проиграл две ничего не значащих партии Вадиму, то есть думал сделать как Марго- «я одумалась». Вот только Маргарита делала это искренне.
Экран погас, зажегся и на нём значилось 2,5 на 4,5 очка не в нашу пользу.
Что ж.
Только теперь я осознал, что эту вот последнюю, решающую партию, играть будем мы с Пабло.
Волноваться мне, впрочем, было не о чем.
Выбор предстояло делать Павлику- я играл много слабее.
Единственное, что заставило моё сердце биться очень часто было то, на что же мы будем играть?
2.
Автобус был большой, даже огромный для нас, всего шестнадцати человек. «Vario». Внутри он оказался настолько комфортным, что я и представить себе не мог, что бывают такие вот автобусы.
- Ну что, никого не забыли? Четырнадцать , пятнадцать, шестнадцать, - считал нас водитель автобуса. Он стоял в салоне около своей кабины и тыкал при счете пальцем в направлении наших голов. – Шестнадцать, правильно?
- Правильно, правильно, - отозвался Павлик. Мы сидели рядом. Марго нашла себе нового интересного собеседника- Катю. Так, оказывается, звали Немую. Они вдвоем сидели впереди нас.
Остальная банда шумно подтвердила, что все на месте и я почувствовал себя ребенком, которого везут на экскурсию воспитатели.
Водитель забрался к себе, завелся и автобус тронулся. В руках у меня была бутылка пива, ещё несколько жестянок я закинул в дорогу в рюкзак. Жизнь сейчас представлялась прекрасной и удивительной. И даже страшно сейчас было заглянуть в своё будущее. Было оно таким искрящимся и таким волшебным.
- Мы вчера так и не поговорили, - сказал я. Павлик тоже держал чего-то в руках, кажется минералку. Против моих ожиданий, вчера все хоть и перепились, но прошло как-то всё очень прилично. Может быть, потому что была очень хороша шоу- программа, которую нам предоставили. Может быть, какое-то напряжение, которое было у всех во время турнира, разом спало и расслабило каждого. А может быть, инопланетянин чем-то таким всех нас облучил- такие все были милые, общительные, добрые и приятные. В отличии от Парка, где конфликты были совсем не редкостью. Особенно когда кто-то из нашей шайки напивался до чертей.
- О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Павлик. Он как-то устало смотрел в окно. За окном был все тот же наш, белорусский лес. Водитель сказал нам, что до Минска 127 километров. Ехать предстояло часа полтора - два.
- Ну… - сказал я. - Тебе же это нелегко далось.
- Это ты почему судишь? – спросил Павлик.
- Мне кажется, никому из вас это не далось бы легко, - сказал я. – Хотя интригу ты создал- будь здоров. Нервы пощекотал всем.
«Приз восьмого тура,- сказал Азагизат, когда нас с Павликом вызвали на арену.- Признание. Все ваши труды будут скурпулезно подсчитаны и освещены под прожекторами. Все то положительное, что вы сделали в жизни, будет вам засчитано и возвращено вдесятеро- вниманием, уважением, известностью и популярностью. Любой ваш труд на пользу общества будет оценен. Вас осыпят регалиями, орденами и медалями. На голову вам оденут лавровый венок, СМИ будут молить вас об интервью. Известные музыканты, литераторы, актеры и прочие заслуженные работники искусства сочтут за честь оказаться в вашей компании. И только ваш выбор будет- оставаться вам в тени или выйти из тени на свет под эти прожектора».
- Как ты думаешь, много ли я полезного сделал для общества? – спросил меня Павлик.
- Ну ты же прекрасно понимаешь, о чем шла речь,- ответил я. – Ты бы стал известным гроссмейстером. Может быть, даже мировой величины. Я не говорю о том, заслужено или нет. Я думаю кривая судьбы у многих поворачивается так, что никакой заслуги в том, что они стали популярны и знамениты нет. Даже если дело касается гроссмейстеров.
- Да нет, не думаю, - ответил Павлик. – Как ты в шахматах будешь показывать уровень гроссмейстера, если такого уровня у тебя нет?
- Я думаю, Азагизат придумал бы что—то, - ответил я, отхлебнул пива и откинулся на спинку кресла, в котором буквально тонул. – Удача там. Внезапные озарения. Стечения обстоятельств, в конце концов. Да и откровенно, Пабло, мне отчего-то кажется, что ты сам о чем-то таком думал.
Первую партию Павлик как-то безвольно мне слил. Во второй он со мной баловался, как балуется кошка с попавшей в его лапы мышью. Играл я чудовищно, даже не на своём уровне. Видимо потому, что у меня все просто перевернулось и затряслось внутри, когда я узнал цену партии. Во второй партии Паша тоже проиграл. А вот к третьей, похоже, одумался. И все то, что я ему говорил сейчас- кажется все это всплыло атомной подводной лодкой внутри него тогда. Другими, конечно, словами, определениями и понятиями. Но смысл был тот же.
- Может быть и думал, - сказал Павлик.
- На человечество тебе плевать, - продолжил я. – Нам обоим это известно. Ну да, ты первым полез с предложениями о том, как нам всем выиграть турнир. Это, в общем-то останавливало и держало тебя, я думаю. Особеннно в первых партиях. Но в пятой? Что случилось в пятой?
- Мне плевать на человечество, - медленно, в какой –то задумчивости повторил Паша. Сейчас он смотрел в окно.
- Ну, а разве не ты сам предлагал уничтожить всё человечество разом?
- Знаешь, не всегда тот театр, который я демонстрирую окружающим, следует воспринимать всеръёз.
- Ну, а как же мне определять, Павличек? - сказал я. Пиво меня размягчило. Пабло обернулся Павличком. – Где у тебя театр. А где ты его прекращаешь.
- Что наша жизнь, - Павлик улыбнулся.
- Игра? – спросил я.
Павлик ничего не ответил.
- Мне кажется я знаю, что тебя остановило, - сказал я после недолгого размышления. – Парк.
Павлик молчал.
- Вот все эти люди- Миша, Олег, Макар, Фарид, Вадим, Пашахуй. Они и есть твоя жизнь, - я закрыл глаза. Кажется, я возвращался во вчерашнее состояние опьянения. – Я имею ввиду настоящая жизнь и настоящие люди. Если менять всю жизнь на ту, которую я описал- все это надо было бы отдать – и отдать без возврата. И без замены на что-то такое же по качеству. Весь этот блеск, вся эта елочная мишура. Она только мишура и есть. Фикция. Эрзац. Ты просто побоялся лишиться в жизни чего-то настоящего. И заменить это на что-то поддельное. Так?
Я открыл глаза и посмотрел на Павлика.
- Писатель дядя Егор… - ответил Паша. Он все также смотрел в окно. – Ну, а ты?
- Что, я? - не понял я.
- Тебе, - ответил Павлик.- Почему всё это так нужно тебе?
- Ну, - я усмехнулся и снова закрыл глаза. – У меня же ведь просто не было выбора.
Я вошел в свой номер минут за пять до начала второго тура.
Подошел к столу, осмотрел его. Там, среди моих бумажек из рюкзака, действительно лежала бумага с программой пребывания. Видимо тогда, когда я был озабочен телефоном и рылся в его поисках, я попросту завалил эту програмку своими вещами. Тем более что выглядела она как спам, который я обычно не глядя выбрасываю из почтового ящика.
Последних полтора часа все провели за столом в уже ничего не значащих беседах.
Ели, пили и чесали языками. Что-что, а это мы научились хорошо делать в Парке. Паша убеждал Олега в том, что идеи марксизма –ленинизма не стоит распространять среди рабочих завода, Олег вяло отбрехивался- им обоим было понятно, что увлечение этими идеями у Олега не было чем-то серъезным, Чемпион просто так развлекался. Олег работал наладчиком оборудования на каком-то предприятии, которое являлось, по моим подозрениям, тяжелым наследием советского прошлого. Со слов Олега, трудились там, в самом лучшем случае, половину рабочего времени, бухали прямо на рабочих местах, а на проходной забирали только, если пролетарий совсем уж не держался на ногах. Большую часть рабочих своего цеха Олег втянул в шахматное движение. Играл он почти со всеми там без ферзя, но и это помогало не всегда. Пролетарии порой норовили сбивать свои собственные фигуры, нередко ходили пешками назад или перепрыгивали слоном через коня.
Потом кто-то за столом, кажется Фарид, предложил принести ноутбуки и играть прямо здесь, чтобы избежать каких-то спорных ситуаций. Но, как оказалось, если вынести ноут даже в коридор, он просто отключал экран.
Ещё потом у кого-то возник резонный вопрос- а что, если Павлик ошибается?
И баллы начисляются инопланетянином по какой-то другой системе?
Пошумели с этим, попробовали выдвинуть ещё какие-то версии происходящего. Попробовали использовать простые параметры партии — время, число ходов той или иной фигурой, предпочтения в стратегии. Через сколько ходов была объявлена победа? Выдвигались также такие теории о том, что, может быть, инопланетянин оценивал красоту партии? Может быть, он мечтал о партиях, где все было неалгоритмизируемо, сложно, красиво? Однако было ясно, что все эти версии были хилыми и нежизнеспособными.
В итоге сошлись на том, что в если даже инопланетянин начисляет баллы по какой-то другой системе, то никто ничего не потеряет. Все равно в итоге более сильные получат свой выигрышь.
Минут уже за десять до начала второго тура, народ стал расходиться. Мы с Марго выходили почти последними.
- Как думаешь, Фарид прорюхал систему начисления баллов, когда Грибника обыгрывал? – спросил я. Я недолюбливал Фарида. Он один из всего Парка со мной не здоровался- по причинам, мне не понятным.
- Да вряд ли,- ответила Маргарита.
- Ну он сообразительный,- сказал на это я. - Вполне мог и догадаться.
- Да ладно тебе, - сказала дочь. – Какая уже теперь разница.
Действительно, сейчас разницы не было никакой. Кроме той, что у нас могло быть полтора балла вместо той половины, что заработала Марго.
Ноутбук стоял там же, где я его бросил, на кровати. Он тренькнул - и почему-то только сейчас до меня дошло, что сейчас вызвать к доске запросто могут и меня. Сердце заколотилось. Я услышал, как щелкнула замком закрывающаяся дверь.
Нет. Вызвали не меня. Сейчас играли Олег и Немая.
Никто не знал, какое у Немой имя и никто не знал, сколько ей лет. Выглядела она лет на 20-25. Однажды её притащил в Парк Миша- то ли в компании какого-то француза, то ли итальянца и ещё одной девушки. Миша нам всем хвастал, что научит Немую говорить. И даже предпринимал какие-то такие попытки. Не подкалывая, а совершенно искренне. Миша говорил, что Немой просто жизненно необходимо научиться говорить. В противном случае она или сопьется или сблядуется.
Немой понравилось в Парке, с ней там обращались достаточно бережно. Может быть потому, что всем в Парке было совершенно очевидно, что это очень несчастный человек. Немая была достаточно привлекательна и тянуло её, кажется, не к таким же обездоленным, как она, а только к полноценным людям. Миша говорил, что произошел там какой-то рамс у неё со своей тусовкой и теперь ей туда дороги не было. И вот завис этот человек между двумя общностями- ни там, ни там она не была своей.
Раунд пять, объявил мне ноутбук и внезапно , в отличии от предыдущих раундов заговорил голосом Азагизата.
- Снова здравствуйте, дорогие друзья. Напомню, что вам осталось всего четыре раунда, чтобы набрать 2,5 очка. Я буду очень рад, если это случится.
Ударил гонг.
- Итак, приз пятого раунда, - объявил Азагизат. – Здоровье.
Я охнул. Это было что-то новенькое. И что-то, что, кажется, рушило все наши планы.
- После того, как будет объявлен победитель этой встречи, - продолжил инопланетянин. - Его обследуют мои машины и излечат от всех болезней и недугов, которые у него есть на данный момент. Наша медицина способна восстанавливать любые человеческие органы и ткани. Восстанавливать утраченные или не приобретенные при рождении функции, такие как речь, зрение, слух или обоняние. Я дам вам такое определение- человек который выиграет этот раунд, завтра выйдет отсюда с телом полноценного новорожденного.
«Вот те нате,» - подумал я.
Поиграли.
Я понял, насколько мы все сели в лужу со своим планом.
Конечно же, теперь Олег не мог дать выиграть Немой, а потом забрать свой приз.
И в первые секунды после объявления Азагизата мне показалось, что всё пошло прахом.
Какой дурак откажется получить себе фактически новое тело? Я бы не отказался точно. Мне было 42 года и я чувствовал, что организм мой уже списан с гарантии. Болело уже почти каждый день то там, то сям. Болело не сильно, точно не катастрофично, но беспокойства доставляло массу. Не буду останавливаться в подробностях на этих малоинтересных фактах, просто скажу, что сейчас моё здоровье занимало мои мысли очень уж часто. Это жутко мешало жить и доставляло огромный дискомфорт. Процессор был загружен порой этими проблемами настолько, что ничего другого делать я просто не мог. Не хватало ресурсов. Мысли мои были заняты только этой пока не самой обременительной болью, а также тревогой о том, что же меня такое ждет в будущем.
В общем, дела наши, мне показалось, были совсем плохи.
Однако немая походила, Олег ответил, потом Немая сделала совершенно глупый ход ферзем- играла она очень плохо а он, Олег, сейчас просто не ходил в ответ.
Минуты тянулись невыносимо медленно.
А Олег всё не ходил.
Когда на табло у Олега оставалось пять минут, у меня шевельнулась мысль, что Олег не собирается ходить вовсе. Впрочем, он мог таким образом давать Немой гандикап по времени. Но время шло и шло, я не мог поверить своим глазам, но вот оно закончилось- и счет стал 1-0 в пользу Немой.
Я выдохнул. Достал сигареты, закурил. Немой нужно было выиграть ещё две партии. Выдержит ли Олег?
Впрочем, внезапно я понял, что ставлю Олега на своё место совершенно зря. На здоровье своё Олег никогда не жаловался. Нигде у него ещё ничего, вроде бы, не болело. Впрочем, у меня в тридцать три тоже ещё ничего не болело. И неизвестно, как бы я себя повел в свои тридцать три. Может быть, тоже отдал бы этот балл. Вот только если мы ошиблись… И если этот бал все равно уйдет «против человечества»…
Вторую и третью партии Олег просидел точно также без ходов. Потом за буквально считанные минуты взял четвертую и пятую. Счет стал 2-3 в пользу Немой.
Экран традиционно погас, потом зажегся и сообщил всем нам о том, что балл засчитывается человечеству. Я протяжно выдохнул со словом «еееееее». Было очень похоже, что мы были на верном пути.
- Спасибо, Олег, - внезапно сказал из динамиков женский голос.
Я вдруг с какой-то пронзительной остротой понял, что это был голос Немой.
Голос, которого мы никогда не слышали. Конечно, что-то она иногда мычала, но вот слов- слов Немая не произносила никогда. Потом я догадался, что это Азагизат, скорее всего смодулировал её голос- ну не мог же он, в самом деле, вылечить Немую за секунды.
И тут я вдуг проникся каким-то теплом к Азагизату.
Кажется, он всем давал нам понять, что мы на верном пути. Но тут же я со страхом подумал, что ещё нас ждет три раунда. И если в каждом раунде Азагизат будет разыгрывать здоровье…
Компьютер тренькнул, приглашая меня к шестому раунду и Азагизат произнёс:
- Поздравляю с первой победой, земляне, - сказал он. – Раунд шестой. Приз шестого раунда- Мечта. Самая сокровенная, самая затаенная. Самая искренняя. Победитель получит её исполнение в самом ближайшем будущем. Желаю удачи.
Моё сердце снова бешенно заколотилось. В мыслях кубарем завертелся вопрос - а какая у меня самая зататенная, самая заветная, самая искренняя мечта? Ответ пришел сразу- стать писателем. Я мечтал об этом страстно, люто, бешенно. Я многое в своей жизни отдал и от многого отказался, чтобы воплотить свою мечту в реальность. Но я так ничего и не добился. То есть нельзя сказать, чтоб совсем уж ничего. Я написал три романа, с десяток рассказов. Выпустил несколько книг. Может быть, неплохих. Наверняка даже- неплохих. Но даже для уровня белорусского писателя я никак не дотягивал. Меня как писателя знало человек сто. Ну, может быть, двести. Можно ли считать себя писателем, если имеешь 200 человек читателей? Нет, я думаю нет.
Но к доске снова вызвали не меня.
Сейчас там светились фотографии Миши и Математика.
У меня, в общем-то, отлегло.
Если бы с Математиком играл я совершенно неясно, смог ли бы я отдать ему свою мечту. Математик был последним из тех оставшихся участников турнира, кого я мог обыграть- и обыграл бы, скорее всего. И хорошо, что ничего решать мне не было нужно за себя, можно было расслабиться и просто смотреть за матчем.
Решать сейчас нужно было Мише. Это ведь он мечтал стать чемпионом мира по шахматам. Может быть- все же в шутку? Ну не мог он не понимать разницу уровней- свою и ведущих гроссмейстеров. Каким бы Гением Миша не был. Ведь Гением он был у нас, в Парке. Но тем не менее, эта шутка сейчас вполне могла стать явью. Впрочем, как он там говорил, Азагизат? Самая сокровенная? Самая искренняя мечта? А здесь большой вопрос. Была ли эта мечта сокровенной для Миши.
Игра началась и Миша первую партию уверенно выиграл. Это было по делу, но я сидел и не мог вспомнить, о чем же таком искренне, бешенно и страстно мог мечтать Математик. И только к середине второй партии вспомнил.
О Математике я знал, что он едва ли не единственный во всей собравшейся компании был женат. Да и то- несчастливо. Жена у Математика была бесплодной. А он безумно хотел детей. Однажды пьяный Математик проболтался об этом в Павильоне. Миша тогда спросил его- а чего не бросишь её? Найди другую, заведи детей с ней. А потому, Миша, что я люблю свою жену, - ответил Математик. И он действительно любил её так, что просто не представлял себе никого другого рядом. Детей они хотели настолько, что вложили в здоровье жены какие-то страшные миллионы, влезли при этом в долги, объехали всех колдунов, шаманов и шарлатанов, испробовали все методы, которые были известны. Но нет, не помогло ничего.
Усыновить кого-то им тоже не давали- у Математика за плечами был небольшой срок. Получил он его по молодости за мошенничество, однако в этом случае не важно было- когда, за что…
Вот она- мечта. О которой Миша знал наверняка. Не мог не знать. Но тут я подумал, что этот пьяница, Гений, запросто мог забыть этот факт.
Вторая партия тоже кончилась победой Миши.
Наши шансы на победу таяли.
Внезапно из динамиков ноутбука донесся звук плачущего младенца.
Сначала я не понял, что происходит.
А когда понял, снова проникся теплотой к Азагизату. Инопланетянин проверял – помнит ли Миша о мечте Математика? Видимо, пока мы спали, он просканировал память каждого из нас- ему ведь нужно было сводить на основании чего-то пары соперников. Но у Азагизата, как и меня, не было уверенности, что Миша помнит про мечту Математика.
И, кажется, правильно.
Потому что оставшихся три партии Миша проиграл.
Экран снова погас. И снова загорелся- счет на нем теперь был 3,5 на 2,5 балла. Я заорал «еееее!» и услышал, как в соседних номерах тоже кто-то ликовал.
- Седьмой раунд, - сказал Азагизат после традиционной паузы. – В нем разыгрывается Любовь. Победитель получит свой Идеал женщины. Он будет любить её, она будет любить его. Они создадут семью и проживут в гармонии между собой до конца жизни. Го.
Пока экран давал паузу до демонстрации фотографий соперников, я примерял этот комзол на себя. По всему выходило, что меня сейчас не вызовут. Я уже пару лет как смирился с тем, что никакого такого идеала не встречу, даже если он где-то есть. Слишком многого я, кажется, хотел от женщины. Да и гормон уже не играл- я успел размножиться, успел пожить с разными женщинами. Любовь, кажется, мне уже была не нужна.
К моему облегчению, так и вышло.
На арену выходили биться Вадим и Тамерлан.
Было совершенно очевидно, что Тамерлан сильнее.
И было точно также очевидно, что то, что называется «Любовь» гораздо нужнее было Вадиму.
Тамелан был совсем молодым- лет было ему, пожалуй, что –то вокруг 25ти. И все его любви ещё ждали его на длинной дороге игры гармонов и разнообразия розовых очков, которые дарили эти гармоны. Поезд же Вадим убывал, давая последние, протяжные предупреждающие гудки. Вадиму было уже 39. И, как по крайней мере казалось мне, он хотел и стремился создать семью, он пытался заводить отношения, однако от природы был очень стеснительный с девушками, очень робкий. Не доминантный. Не самец. И постоянно ему доставались девки властные, авторитарные, которые стремились своего мужика запихать под каблук. А на это Вадим пойти никак не мог- потому что он по сути своей не был подкаблучником, просто в общении с девушками и женщинами была где-то травма юности, я уж конечно же не знаю, какая. Но после этой травмы Вадим не умел быть властелином и черным повелителем, не умел быть мачо и ведущим, а не ведомым в отношениях. Не знаю, знал ли все это Тамерлан- мне кажется, что точно подозревал. Ну и потом, туркмен прекрасно знал, что он сильнее Вадима. А ещё Хаджи очевидно видел, что метод, который придумал Павлик- он работал. По предыдущим двум партиям видел. Не мог не видеть.
Однако хищный Тамерлан сразу повел два ноль. В третьей партии Вадим вроде бы уперся, вроде бы даже был близок к победе, но когда сработала одна минута и часы окрасились красным не выдержал, сдал и эту партию. Тем более, что у Хаджи на часах ещё было больше пяти минут- Тамерлан играл очень быстро, в Парке в «буллете» ему не было равных.
Затем Хаджи , кажется, пустился на хитрость. Он проиграл две ничего не значащих партии Вадиму, то есть думал сделать как Марго- «я одумалась». Вот только Маргарита делала это искренне.
Экран погас, зажегся и на нём значилось 2,5 на 4,5 очка не в нашу пользу.
Что ж.
Только теперь я осознал, что эту вот последнюю, решающую партию, играть будем мы с Пабло.
Волноваться мне, впрочем, было не о чем.
Выбор предстояло делать Павлику- я играл много слабее.
Единственное, что заставило моё сердце биться очень часто было то, на что же мы будем играть?
2.
Автобус был большой, даже огромный для нас, всего шестнадцати человек. «Vario». Внутри он оказался настолько комфортным, что я и представить себе не мог, что бывают такие вот автобусы.
- Ну что, никого не забыли? Четырнадцать , пятнадцать, шестнадцать, - считал нас водитель автобуса. Он стоял в салоне около своей кабины и тыкал при счете пальцем в направлении наших голов. – Шестнадцать, правильно?
- Правильно, правильно, - отозвался Павлик. Мы сидели рядом. Марго нашла себе нового интересного собеседника- Катю. Так, оказывается, звали Немую. Они вдвоем сидели впереди нас.
Остальная банда шумно подтвердила, что все на месте и я почувствовал себя ребенком, которого везут на экскурсию воспитатели.
Водитель забрался к себе, завелся и автобус тронулся. В руках у меня была бутылка пива, ещё несколько жестянок я закинул в дорогу в рюкзак. Жизнь сейчас представлялась прекрасной и удивительной. И даже страшно сейчас было заглянуть в своё будущее. Было оно таким искрящимся и таким волшебным.
- Мы вчера так и не поговорили, - сказал я. Павлик тоже держал чего-то в руках, кажется минералку. Против моих ожиданий, вчера все хоть и перепились, но прошло как-то всё очень прилично. Может быть, потому что была очень хороша шоу- программа, которую нам предоставили. Может быть, какое-то напряжение, которое было у всех во время турнира, разом спало и расслабило каждого. А может быть, инопланетянин чем-то таким всех нас облучил- такие все были милые, общительные, добрые и приятные. В отличии от Парка, где конфликты были совсем не редкостью. Особенно когда кто-то из нашей шайки напивался до чертей.
- О чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Павлик. Он как-то устало смотрел в окно. За окном был все тот же наш, белорусский лес. Водитель сказал нам, что до Минска 127 километров. Ехать предстояло часа полтора - два.
- Ну… - сказал я. - Тебе же это нелегко далось.
- Это ты почему судишь? – спросил Павлик.
- Мне кажется, никому из вас это не далось бы легко, - сказал я. – Хотя интригу ты создал- будь здоров. Нервы пощекотал всем.
«Приз восьмого тура,- сказал Азагизат, когда нас с Павликом вызвали на арену.- Признание. Все ваши труды будут скурпулезно подсчитаны и освещены под прожекторами. Все то положительное, что вы сделали в жизни, будет вам засчитано и возвращено вдесятеро- вниманием, уважением, известностью и популярностью. Любой ваш труд на пользу общества будет оценен. Вас осыпят регалиями, орденами и медалями. На голову вам оденут лавровый венок, СМИ будут молить вас об интервью. Известные музыканты, литераторы, актеры и прочие заслуженные работники искусства сочтут за честь оказаться в вашей компании. И только ваш выбор будет- оставаться вам в тени или выйти из тени на свет под эти прожектора».
- Как ты думаешь, много ли я полезного сделал для общества? – спросил меня Павлик.
- Ну ты же прекрасно понимаешь, о чем шла речь,- ответил я. – Ты бы стал известным гроссмейстером. Может быть, даже мировой величины. Я не говорю о том, заслужено или нет. Я думаю кривая судьбы у многих поворачивается так, что никакой заслуги в том, что они стали популярны и знамениты нет. Даже если дело касается гроссмейстеров.
- Да нет, не думаю, - ответил Павлик. – Как ты в шахматах будешь показывать уровень гроссмейстера, если такого уровня у тебя нет?
- Я думаю, Азагизат придумал бы что—то, - ответил я, отхлебнул пива и откинулся на спинку кресла, в котором буквально тонул. – Удача там. Внезапные озарения. Стечения обстоятельств, в конце концов. Да и откровенно, Пабло, мне отчего-то кажется, что ты сам о чем-то таком думал.
Первую партию Павлик как-то безвольно мне слил. Во второй он со мной баловался, как балуется кошка с попавшей в его лапы мышью. Играл я чудовищно, даже не на своём уровне. Видимо потому, что у меня все просто перевернулось и затряслось внутри, когда я узнал цену партии. Во второй партии Паша тоже проиграл. А вот к третьей, похоже, одумался. И все то, что я ему говорил сейчас- кажется все это всплыло атомной подводной лодкой внутри него тогда. Другими, конечно, словами, определениями и понятиями. Но смысл был тот же.
- Может быть и думал, - сказал Павлик.
- На человечество тебе плевать, - продолжил я. – Нам обоим это известно. Ну да, ты первым полез с предложениями о том, как нам всем выиграть турнир. Это, в общем-то останавливало и держало тебя, я думаю. Особеннно в первых партиях. Но в пятой? Что случилось в пятой?
- Мне плевать на человечество, - медленно, в какой –то задумчивости повторил Паша. Сейчас он смотрел в окно.
- Ну, а разве не ты сам предлагал уничтожить всё человечество разом?
- Знаешь, не всегда тот театр, который я демонстрирую окружающим, следует воспринимать всеръёз.
- Ну, а как же мне определять, Павличек? - сказал я. Пиво меня размягчило. Пабло обернулся Павличком. – Где у тебя театр. А где ты его прекращаешь.
- Что наша жизнь, - Павлик улыбнулся.
- Игра? – спросил я.
Павлик ничего не ответил.
- Мне кажется я знаю, что тебя остановило, - сказал я после недолгого размышления. – Парк.
Павлик молчал.
- Вот все эти люди- Миша, Олег, Макар, Фарид, Вадим, Пашахуй. Они и есть твоя жизнь, - я закрыл глаза. Кажется, я возвращался во вчерашнее состояние опьянения. – Я имею ввиду настоящая жизнь и настоящие люди. Если менять всю жизнь на ту, которую я описал- все это надо было бы отдать – и отдать без возврата. И без замены на что-то такое же по качеству. Весь этот блеск, вся эта елочная мишура. Она только мишура и есть. Фикция. Эрзац. Ты просто побоялся лишиться в жизни чего-то настоящего. И заменить это на что-то поддельное. Так?
Я открыл глаза и посмотрел на Павлика.
- Писатель дядя Егор… - ответил Паша. Он все также смотрел в окно. – Ну, а ты?
- Что, я? - не понял я.
- Тебе, - ответил Павлик.- Почему всё это так нужно тебе?
- Ну, - я усмехнулся и снова закрыл глаза. – У меня же ведь просто не было выбора.